Женщина в окне - Страница 91

У меня отваливается челюсть.

– Или был, – говорит он. – В последнее время она часто выходит из дому. Думаю, ей намного лучше. Благодаря сыновьям – как там их зовут?

– Боу и Уильям, – не задумываясь отвечаю я.

Он снова хихикает.

– Черт меня дери. Не могу поверить, что вы это помните. – Смеется громче. – Боу. Клянусь, я придумал это с ходу.

Я с изумлением смотрю на него.

– В тот день, когда я впервые зашел к вам, на ноутбуке был открыт тот дурацкий сайт. Дома я сразу создал аккаунт. Познакомился со всякого рода одинокими лузерами. ДискоМики, или как его там. – Он качает головой. – Это так смешно. Но он свел меня с вами. Надо же было с чего-то начать, чтобы вы не удивлялись новому знакомству. Ну ладно. Вы рассказали Лиззи, как шифровать пароли. Заменять буквы на цифры, и прочее дерьмо. НАСА отдыхает.

Мне никак не проглотить застрявший в горле ком.

– Или использовать дату рождения – так вы сказали. А вы говорили мне, что ваша дочь родилась в День святого Валентина. Два и четырнадцать. Вот каким образом я влез в ваш телефон и сделал ту фотку, на которой вы храпите. Потом я поменял пароль, чтобы подшутить над вами. – Он грозит мне пальцем. – Я спустился и влез в ваш настольный компьютер. – Наклонившись ко мне, он говорит с расстановкой: – Конечно, паролем было имя Оливии. Для компьютера и почтового ящика. И конечно, вы просто поменяли местами буквы. Как посоветовали Лиззи. – Он качает головой. – Но ты офигенно тупая, а?

Я ничего не говорю.

Он сердито смотрит на меня.

– Я задал тебе вопрос, – говорит он. – Ты ведь офигенно тупая, да?

– Очень, – говорю я.

– Очень – что?

– Очень глупая.

– Кто глупый?

– Я.

– Просто офигенно тупая.

– Да.

Он кивает. В окна хлещет дождь.

– Значит, я создал аккаунт «Джимейл». На твоем компьютере. Ты писала Лиззи, что твои родные при разговоре по телефону всегда говорили: «Угадай кто» – и этого никак нельзя было пропустить. Угадай кто, Анна? – Он хихикает. – Потом я послал снимок на твой адрес. Жаль, я не видел твоего лица.

Он снова хихикает.

В комнате не хватает воздуха. Тяжело дышать.

– И я просто обязан был вставить в аккаунт имя моей матери. Готов поспорить, это привело тебя в экстаз. – Он ухмыляется. – Но ты рассказала Лиззи кое-что еще. – Он снова наклоняется вперед, направив нож для писем мне в грудь. – У тебя был роман, потаскуха. И ты угробила своих близких.

Я лишаюсь дара речи. У меня ничего не осталось.

– А потом ты свихнулась из-за Кэти. Это было безумие, у тебя крыша поехала. Вполне объяснимо, понимаю. Я пырнул ее на глазах у отца, и он тоже чуть не рехнулся. Хотя, честно говоря, я думаю, он испытал облегчение, что ее не стало. Мне-то точно полегчало. Я уже говорил, она меня достала. – Он придвигается ближе ко мне. – Подвинься.

Я подгибаю ноги, упираюсь в его бедро.

– Надо было зашторить окна, но все произошло так быстро. Во всяком случае, отрицать это было совсем просто. Проще, чем лгать. Проще, чем говорить правду. – Он качает головой. – Мне, типа, немного жаль папу. Он просто хотел защитить меня.

– Он пытался защитить тебя от меня, – говорю я. – Пусть даже он и знал…

– Нет, – безразличным тоном возражает Итан. – Он пытался защитить вас от меня.

«Я бы не хотел, чтобы мой сын путался со взрослой женщиной», – сказал Алистер.

Не ради Итана, но ради меня.

– Но что поделать? Один из психологов сказал родителям, что я просто испорченный. – Он вновь пожимает плечами. – Прекрасно. Охренительно.

Гнев, сквернословие – его куда-то заносит. Кровь стучит у меня в висках. Сосредоточься. Вспоминай. Думай.

– Знаешь, мне и копов немного жалко. Тот мужик всё пытался поладить с тобой. Ну просто святой. – Опять хмыкает. – Другая – настоящая стерва.

Я его почти не слушаю.

– Расскажи о матери, – бормочу я.

Он смотрит на меня.

– Что?

– Твоя мама, – кивая, говорю я. – Расскажи мне о ней.

Пауза. Грохотание грома.

– Что… рассказать? – осторожно спрашивает он.

Я откашливаюсь.

– Ты говорил, ее дружки плохо с тобой обращались.

Теперь он смотрит на меня со злостью.

– Я говорил, они поколачивали меня.

– Да. Уверена, это часто случалось.

– Угу. – Продолжает сердито смотреть на меня. – А что?

– Ты сказал, что считал себя испорченным.

– Я сказал, что так говорил другой психолог.

– Я в это не верю. Не верю в то, что ты просто испорченный.

Итан наклоняет голову:

– Не веришь?

– Нет. – Пытаюсь выровнять дыхание. – Не верю, что люди так устроены. – Приподнявшись, опираюсь спиной о подушки, разглаживаю одеяло на бедрах. – Ты устроен не так.

– Правда?

Он свободно держит лезвие в руке.

– В детстве с тобой случались нехорошие вещи. Были вещи, которые тебе не надо было видеть. То, что ты не мог контролировать. – Мой голос крепнет. – Но ты смог это пережить.

Он вздрагивает.

– Она не была тебе хорошей матерью. Ты прав.

Он судорожно сглатывает. Я тоже сглатываю.

– Думаю, ты был сильно травмирован к тому времени, когда тебя усыновили. Полагаю… – Рискнуть? – Полагаю, родители очень тебя любят. Даже если они не идеальны, – добавляю я.

Слегка нахмурившись, он смотрит мне в глаза.

– Они меня боятся, – говорит он.

Я киваю.

– Ты сам это сказал, – замечаю я. – Сказал, что Алистер пытался защитить меня, не давая нам сталкиваться.

Он не двигается.

– Но думаю, он и за тебя боялся. Хотел и тебя защитить. – Я протягиваю руку. – Думаю, когда они забрали тебя домой, то спасли тебя.

Он наблюдает за мной.

– Они любят тебя, – говорю я. – Ты заслуживаешь любви. И если мы поговорим с ними, я уверена, они сделают все, чтобы защищать тебя и в дальнейшем. Оба. Я знаю, они хотят… найти с тобой общий язык.