Он продолжает внимательно смотреть на меня.
– Дело не в том, что я… верила, будто они действительно общаются со мной… понимаешь… из…
– Того мира, – тихим голосом произносит он.
– Именно. – Я ерзаю на месте, наклоняюсь вперед. – Я понимала, что они ушли. Умерли. Но мне нравилось их слушать. И чувствовать… Это очень трудно объяснить.
– Вроде как выходить с ними на связь?
Я киваю. Он такой необычный подросток!
– Что касается остального – многого просто не могу вспомнить. Пожалуй, мне хотелось общаться с другими людьми. Мне это было нужно. – Я качаю головой, и волосы касаются щек. – Не понимаю. – Смотрю прямо на него. – Но мне так жаль. – Я откашливаюсь и выпрямляюсь. – Наверное, ты пришел сюда не затем, чтобы увидеть, как плачет взрослый человек.
– Я же плакал перед вами, – замечает он.
Я улыбаюсь:
– Логично.
– Я взял у вас фильм, помните? – Он вынимает из кармана куртки слипкейс с диском, кладет на кофейный столик.
«Когда настанет ночь». Я совсем об этом забыла.
– Ты смог его посмотреть? – спрашиваю я.
– Угу.
– Что ты об этом думаешь?
– Жутко. Тот парень…
– Роберт Монтгомери.
– Он играл Дэнни?
– Да.
– По-настоящему жутко. Мне нравится та сцена, где он спрашивает девушку… гм…
– Розалинд Рассел.
– Она играла Оливию?
– Да.
– Где он спрашивает ее, нравится ли он ей, а она ему: «Нет» – а он ей: «Всем прочим я нравлюсь».
Он хихикает. Я улыбаюсь.
– Рада, что тебе понравилось.
– Ага.
– Черно-белые фильмы не так уж плохи.
– Да, отличный фильм.
– Не стесняйся, бери что понравится.
– Спасибо.
– Но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности с родителями. – (Теперь он смотрит в сторону, изучает каминную решетку.) – Знаю, они очень сердятся, – продолжаю я.
Он тихо фыркает.
– У них свои проблемы. – Снова смотрит на меня. – С ними действительно трудно жить. Супертрудно.
– Полагаю, большинство молодых людей того же мнения о своих родителях.
– Нет, мои и правда такие.
Я киваю.
– Жду не дождусь, когда поступлю в колледж, – говорит он. – Еще два года.
– Ты уже знаешь, куда хочешь поступить?
Он качает головой:
– Пока нет. Подальше отсюда. – Он заводит руку за спину, чешет спину. – Во всяком случае, друзей у меня здесь нет.
– У тебя есть девушка? – спрашиваю я.
Он качает головой.
– Бойфренд?
Он с удивлением смотрит на меня. Пожимает плечами.
– Пытаюсь разобраться, – объясняет он.
– Логично.
Интересно, в курсе ли родители.
Дедушкины часы бьют один, два, три, четыре раза.
– Знаешь, – говорю я, – квартира внизу свободна.
Итан хмурится:
– Что случилось с тем парнем?
– Он съехал. – Я вновь откашливаюсь. – Если хочешь, можешь пользоваться квартирой. Я понимаю, как человеку бывает нужно личное пространство.
Неужели я пытаюсь отомстить Алистеру и Джейн? Не думаю. Однако было бы неплохо, если бы здесь кто-нибудь жил, я уверена в этом. Вполне подойдет молодой человек, пусть даже одинокий подросток.
Я продолжаю в духе хвалебной рекламной речи:
– Телевизора там нет, но я могу сообщить тебе пароль от вай-фай. И там есть диван. – Я говорю выразительно, убеждая сама себя. – Ты сможешь здесь скрываться, если дома будет трудно.
Он пристально смотрит на меня.
– Это было бы здорово.
Пока он не передумал, я вскакиваю. Ключ Дэвида лежит на кухонной столешнице – маленький серебряный осколок в потемках. Я беру его и вручаю Итану, который поднимается мне навстречу.
– Потрясающе! – И он засовывает ключ в карман.
– Приходи в любое время, – говорю я ему.
Итан бросает взгляд на дверь.
– Пожалуй, мне пора домой.
– Конечно.
– Спасибо за… – Он хлопает по карману. – И за фильм.
– Пожалуйста.
Я провожаю его в прихожую.
Перед тем как уйти, Итан поворачивается, машет в сторону дивана.
– Котик сегодня тихий, – говорит он, глядя на меня. И с гордостью объявляет: – А у меня теперь есть телефон.
– Поздравляю.
– Хотите посмотреть?
– Разумеется.
Он протягивает мне потертый айфон.
– Подержанный, но все же.
– Потрясающе.
– А ваш какого поколения?
– Понятия не имею. А твой?
– Шестого. Почти новейший.
– Что ж, это здорово. Рада, что у тебя есть телефон.
– Я записал ваш номер. Хотите мой?
– Твой номер?
– Угу.
– Конечно. – Он прикасается к экрану, и я ощущаю в недрах халата гудение моего мобильного. – Теперь у вас есть мой номер, – объясняет он, давая отбой.
– Спасибо.
Итан тянется к дверной ручке, потом опускает руку и неожиданно серьезно глядит на меня.
– Мне очень жаль, что с вами все это случилось, – говорит он таким мягким голосом, что у меня встает ком в горле.
Я киваю.
Он уходит. Я запираю за ним дверь.
Бреду обратно к дивану и смотрю на кофейный столик, на пилюли, разбросанные по нему, как звезды по ночному небу. Беру пульт, и фильм продолжается.
«Если честно, – говорит Джимми Стюарт, – это меня немного пугает».
Половина одиннадцатого, и я чувствую себя по-другому.
Может быть, дело в том, что я выспалась – две таблетки темазепама, двенадцать часов сна; а может, надо благодарить проснувшийся аппетит – после того как ушел Итан и фильм закончился, я приготовила себе сэндвич. За всю неделю в желудок попало что-то, похожее на приличную еду.
Как бы то ни было, я чувствую себя иначе.
Мне лучше.
Иду в ванную. Встаю под душ. Мои волосы намокают, струи барабанят по плечам. Проходит пятнадцать минут. Двадцать. Полчаса. Отмытая и благоухающая кожа кажется новой. Влезаю в джинсы и свитер. (Джинсы! Когда я в последний раз надевала джинсы?)